В истории России нечасто командующие армиями получали смертельное ранение на поле боя. Самый заслуженный из них – генерал Багратион. Пришла вспомнить о нём – об одном из главных героев рокового 1812 года. “Нет больше той любви, как если кто положит душу за други своя”, — он помнил эти слова Спасителя.
Князь был прирожденным воином и своей храбростью в сражениях заслужил прижизненную славу армейской легенды. Известен броский каламбур Гаврилы Романовича Державина: «Багратион – Бог рати он!»:
О, как велик, велик На-поле-он!
Он хитр, и быстр, и тверд во брани;
Но дрогнул, как к нему простер в бой длани
С штыком Бог-рати-он.
В списке соратников-учеников Суворова генерал Багратион – фигура необходимая. Он действительно был любимцем стареющего фельдмаршала. Граф Рымникский был расположен к исполнительному храбрецу, умевшему по-суворовски совершать невозможное, доверял ему, то и дело бросал на самые ответственные участки боя.
И после смерти Суворова, пожалуй, именно Багратион (а еще – Милорадович и Ермолов) явственнее других напоминал обществу и армии о суворовских повадках, о традициях науки побеждать быстротой и натиском. Это было важно для поддержания высокого боевого духа в армии, постоянно бившейся с сильнейшим противником – с французами. И героический климат, характерный для героев 1812 года, был во многом связан с образом пламенного Багратиона.
В феерической кампании 1794 года премьер-майор Багратион с Софийским карабинерским полком подвигами обращает на себя внимание Суворова. Суворов помнил, что в 1778 году под его командованием уже служил один Багратион – князь Иван Вахутович, родственник молодого Петры. С ним Суворов бивал на Кубани повстанцев.
Суворов уважал старинный род потомков царицы Тамары, но особое расположение вызывала прямота бесстрашного Петра Багратиона, который порой казался по-юношески простодушным. Это качество Суворов, не терпевший лощеного лицемерия, особенно ценил в воинах.
Александр Суворов
Несколько лет назад под командованием Г.А.Потемкина Багратион отличился при штурме Очакова, одним из первых ворвался в крепость. Теперь он обращает на себя внимание Суворова в кровопролитной Пражской битве. Майор быстро оценивает боевую обстановку, бросается туда, где горячее, и увлекает за собой солдат – ну просто как Суворов десятилетия назад, в войне против конфедератов. Да и кавалерийская выправка лихого грузинского князя пришлась Суворову по душе.
В Италии Суворов с первых дней боевых действий безраздельно доверяет генерал-майору Багратиону, прибывшему в армию с вверенным ему в шефство шестым егерским полком. Он еще в ссылке, в Кончанском, планировал сделать храбреца-князя своей правой рукой в войне против «безбожных французов».
Под Вероной Суворов выехал к войскам, явившись из Вены. Его встречал генерал Андрей Григорьевич Розенберг – мужественный солдат, не знавший, однако, мудрых суворовских причуд.
Суворов быстро поприветствовал генералов и обратился к старшему – Розенбергу: «Вашество! Пожалуйте мне два полчка пехоты и два полчка казачков!».
Розенберг ничего не понял: «Всё войско в распоряжении Вашего сиятельства!». Суворов поморщился и принялся задавать Розенбергу вопросы. На следующее утро Суворов повторил: «Помилуй Бог, мне нужно два полчка пехоты и два полчка казачков!». Розенберг растерялся.
И тут вперёд вышел князь Багратион: «Мой полк готов, Ваше сиятельство!». Суворов расцвёл: «Так ты понял меня, князь Пётр! Господь с тобою. Иди – внезапно, как снег на голову!».
И Багратион пошёл вперёд – по-суворовски.
По письмам Суворова Багратиону видно, с какой отеческой нежностью он формулировал для своего любимца приказы.
«Вы, Бога ради! Сколько можно со всем спешите (коли нет лутче дороги) чрез Торе-ди-Гарофоли по большой дороге, которая идет к Камбии к реке По» (2 мая 1799г., из Тортоны).
«Генерал-майор князь Багратион! Хороша прежняя операция, мне жаль, что я Вас тронул из Нови… Между прочим, Ваш друг Милорадович колол штыками конницу, и иные последовали примеру» (2 мая 1799 года, из Тортоны).
«Никто лутче не выполнит желаемого, как Ваше Сиятельство. Христос с вами!» (22 мая 1799г., из Турина).
Он не скрывает восторга перед молодецкой удалью Багратиона и лукаво подзадоривает его рассказом о подвиге не менее доблестного Милорадовича. Пущай соревнуются!
Надо ли говорить, что ответная преданность Багратиона и Милорадовича Суворову границ не имела. Так на всю жизнь они и остались учениками непобедимого генералиссимуса, и оба погибли, защищая Отечество. Их на это благословил Суворов – по-петровски служить, не щадя живота своего.
Бой на берегу Треббии длился три дня. Под палящим солнцем армия Макдональда сражалась упорно. Багратион писал Суворову: «Люди мои до высочайшей степени ослабели в силах, число их уменьшалось каждую минуту от непрерывного огня. Последний запас моих гренадер пустил я в бой; ружья худо стреляли, замки и полки у них запеклись накипом от пороха». И все-таки решающую атаку на французские позиции начал Багратион! Горячий, но хладнокровный, он сумел ударить по-суворовски, «с фурией» (как в свое время писал Суворов о русской атаке из отбитого у турок Туртукая).
Альпийский поход стал для Багратиона еще более серьезным испытанием. Там он был правой рукой Суворова, приближенным к нему генералом.
В 4 часа утра 10 сентября авангард под командованием Багратиона выступил из Таверно, начав таким образом Швейцарский поход. В составе авангардного корпуса Багратиона было два егерских полка, четыре гренадерских батальона и казачья часть. Сен-Готардский перевал перекрывали войска генерала Лекурба, признанного мастера горной войны.
Нужно было обойти Сен-Готард и ударить по французам с фланга. Эту задачу Суворов возложил на авангард Багратиона. Багратион атаковал Лекурба у Айроло. Французы спешно отступали к Сен-Готарду, русский авангард преследовал их.
Часть войск, по плану Суворова, Багратион двинул в горы для обхода левого фланга французов. Преодолев утесы, войска неожиданно обрушились на Лекурба одновременно с атакой по фронту главных русских сил. Сен-Готард был пройден. Лекурб, отступив, занял неприступные высоты за Чертовым мостом. И снова применив обходной маневр, войска Суворова успешно атаковали Лекурба и овладели Чертовым мостом.
16 сентября при переходе через хребет Росшток Багратион с авангардом снова штыками прокладывал путь армии. Спустившись в Муттенскую долину, Багратион окружил и пленил французский отряд. Армия расположилась в долине, окруженная превосходящими и численностью, и свежестью французскими войсками. Суворов принял решение пробиваться к Гларису.
В ночь на 24 сентября войска выступили из Глариса и двинулись по узкой дороге через перевал Паникс. Багратион с двухтысячным отрядом остался в Гларисе, прикрывая переход основных войск. Французы атаковали Багратиона, но были отброшены.
Князь писал: «Неприятель имел тогда более 7000 и сражался весьма сильно, но быстрым стремлением и непобедимым оружием российских войск был весь опрокинут; гнали его до самого местечка Кляриса (Глариса), поражая жестоко по дороге штыками…»
Выполнив задачу, Багратион присоединился к армии Суворова. После похода в полку Багратиона осталось лишь 16 офицеров и 300 солдат. Практически во всех схватках с лучшей армией мира в войсках Багратиона было меньше убитых, чем у противника.
В феврале 1800 года, когда Суворов был смертельно болен, а отношение к нему императора переменилось к худшему, Павел принял Багратиона. Принял милостиво, как героя альпийского похода. Они говорили о Суворове; Багратион с жаром рассказал о болезни генералиссимуса, Павел выразил августейшее беспокойство и даже послал к Суворову в Кобрин придворного лейб-медика Г.И.Вейкарта.
После эпической (иначе не скажешь, воображение отсылает только к образам Святогора, Ильи Муромца или Зигфрида) закалки Итальянского и Швейцарского походов генерал Багратион уже не горел в огне и не тонул в морях, потому что все они были ему по колено… Психологически ему было непросто сражаться в условиях частых ретирад. Подобно Суворову, Багратион мечтал раз и навсегда разгромить Наполеона в генеральном сражении, проучить, уничтожить вечного супостата. Россия участвовала в войнах с Бонапартом в течение долгих пятнадцати лет. И все эти годы одним из первых в строю был генерал Багратион.
Как и Суворов, новые командиры Багратиона (чаще других в этой роли выступал М.И.Кутузов) ставят князя Петра то в авангард, то в арьергард, в зависимости от того, наступает армия или отступает, – где жарче, где сложнее, там и Багратион. И чаще всего ему сопутствовал успех. Так, в 1805 году Багратион прикрывает отступление армии Кутузова на марше от Кремса к Ольмюцу. 4 ноября под Шенграбеном во главе шеститысячного отряда (основу его составлял славный 6-й егерский полк) Багратион дает бой тридцатитысячной армии французов.
Когда же Багратион получил весть об успешном отступлении основных сил Кутузова, он прорвался через окружение и вскоре присоединился к Кутузову – с пленными французами и трофеями! Узнав об этом, Державин напишет:
Французов Русские побили:
Здоровье храбрых войнов пьем;
Но не шампанским пьем, как пили:
Друзья! мы русским пьем вином…
Обстал Бонпарт Багратиона:
«Отдай, — кричал, — твои штыки!»
«Возьми!» — отвесив три поклона,
Сказал — и расчесал в клочки.
Александр произвел Багратиона в генерал-лейтенанты, а 6-й егерский полк первым в истории получил в награду серебряные георгиевские трубы. Под Аустерлицем только колонна Багратиона выдержала натиск французов – и князь получил за то неудачное для нашей армии сражение орден Св. Георгия II степени. Довелось Багратиону прикрывать отступление армии и под Аустерлицем, и под Фридландом.
Под Фридландом Багратион возглавлял левый фланг армии. Когда войска дрогнули и начали отступать, генерал обнажил шпагу и повел в бой Московский гренадерский полк. Но силы были неравны, однако Багратион укрепился с помощью артиллеристов Ермолова и пять дней сдерживал наступление, позволив основным силам отойти к Тильзиту. За Фридланд ему преподнесли в награду золотую шпагу с алмазами «За храбрость», с которой он не расставался до Бородина.
В следующем, 1808 году он был направлен на войну со Швецией во главе пехотной дивизии. Там он занимает город за городом и командует колонной при легендарном ледяном переходе через Ботнический залив из Або до Аландских островов. За эти подвиги Багратион получает чин генерала от инфантерии – полного генерала.
В очередной «молдавской» войне с Турцией Багратион повторяет маршруты Суворова. Конечно, в той кампании Османская империя выглядела не лучшим образом, турецкая армия была ослаблена. Багратион занимает Мачин, Гирсово, Браилов, Измаил… Осаждает Силистрию, разбивает войско визиря, шедшее на помощь гарнизону Силистрии. Но осада затянулась, и в 1810 году Багратиона, наградив, заменили графом Н.Каменским. Впрочем, Багратион воевал уже 5 лет в разных регионах Европы и, наверное, нуждался в некоторой передышке. Австрия, Швеция, Молдавия – никто из генералов в те годы не получил такой широкой практики.
Когда Наполеон перешел через Неман, генерал от инфантерии Багратион командовал 2-й Западной армией. К тому времени он уже отправил императору Александру план будущей войны с Наполеоном, выдержанный в суворовском наступательном духе.
«Главная… польза от такого внезапного и скорого движения, мною предполагаемая, — писал Багратион, — состоит в том, что театр войны удалится от пределов империи и что мы в состоянии будем занять на р. Висле такую позицию, которая бы преподавала нам возможность с большею твердостию и решительностию действовать противу неприятеля», — писал Александру Багратион.
Но высочайшее одобрение получил другой план – скифская война генерала Барклая, еще одного ветерана польской кампании 1794… Два суворовских офицера Багратион и Барклай – а какие разные судьбы и характеры! Багратион был и постарше, и выдвинулся раньше, долгое время превосходил Барклая по положению, а уж по популярности в армии и подавно. Но Барклай попал «в случай», стал военным министром, и теперь Багратион был вынужден, переламывая самолюбие, ему подчиняться. А Барклай въедливо продумал тактику 1812 года – ту самую, которая в итоге погубила Великую армию.
Правда, нестерпимой для Багратиона и офицеров суворовской школы ценой: ценой нескольких месяцев позора отступлений и сдачи Первопрестольной. Что означало и осквернение храмов, и расстрелы непокорных, и гибель раненых, которых оставляли в городах, занятых Великой армией. Думаю, история никогда не рассудит Багратиона и Барклая.
Отступая, Багратион давал сражения у Салтановки, Романовки. Ему удалось оторваться от войск Даву, переправиться через Днепр и под Смоленском соединиться с первой армией. Он видел, что бить французов можно: в каждом столкновении потери русских не превышали потери врага…
Начальником штаба 1-й армии – армии Барклая – был генерал Ермолов, близкий по духу Багратиону последовательный ученик Суворова. Багратион откровенно писал ему: «Стыдно носить мундир. Я не понимаю ваших маневров. Мой маневр – искать и бить!» Это были слова полководца румянцевской и суворовской школы, растерянного и униженного реалиями 1812 года. Вопреки предложению Багратиона генеральное сражение под Смоленском не было дано.
Приходилось с боями отступать — огрызаться, а не атаковать противника. Причем отступать по родной земле – к Москве Белокаменной. Багратион кипел: «Вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно и толку никакого». Грузин, а не великоросс, но православный и потомственный подданный императоров Российских, он, разумеется, с полным основанием считал себя русским.
Начинались роковые дни для генерала и для всей России. 24 августа завязался бой за Шевардинский редут. Наполеон выдвинул против редута 30 тысяч пехоты, 10 тысяч конницы и 186 орудий. Этим силам противостояло 8 тысяч пехоты, 4 тысячи конницы и 36 орудий. После нескольких атак французам удалось овладеть редутом. Тогда Багратион направил в бой две свежие дивизии, которые энергичной контратакой выбили противника. Львом Российской армии Багратиона называли справедливо, и Наполеон не преувеличивал, когда назвал Петра Ивановича «лучшим генералом Российской армии».
Бородинский бой грянул 26 августа. К тому времени, как известно, командование над русскими армиями принял фельдмаршал Кутузов. Войска Багратиона располагались на жарком левом фланге, в районе деревни Семеновской, – за эти позиции Кутузов особенно тревожился и собирался воевать здесь «искусством». Багратиону было не привыкать сражаться на самом опасном участке – эту традицию завел Суворов в Итальянском походе, не говоря уж о Швейцарском.
Три линии земляных укреплений преграждали путь французам. Это Багратионовы флеши, вокруг которых развернулся яростный бой. Дважды французы овладевали флешами, но Багратион поднимал солдат в контратаку и отбивал укрепления. С молитвой шли на смерть воины Багратиона – и генерал увлекал их за собой. Оборона флешей (как и батарей Раевского) потребовала от Багратиона невероятного упорства, стойкости. В том числе и умения сражаться, невзирая на потери. На клочке земли вокруг Багратионовых флешей гремели залпы семисот с лишним орудий, из них четыреста были французскими. И это при том, что вообще в Бородинском сражении русская артиллерия количественно превосходила противника.
Пожалуй, в истории Российской империи Багратион был единственным командующим армией, увенчанным лаврами, который смертельно раненым покинул поле боя, остался там, где было дано величайшее генеральное сражение. Погиб, не пропустив Великую армию в Москву. На флешах, во время очередной контратаки русских, осколком гранаты раздробило берцовую кость…
К таким испытаниям ему было не привыкать. Это было далеко не первое боевое ранение Багратиона – не первое, но последнее. Войска маршалов Нея и Даву не раз шли в рукопашную, и армейской легендой стало восклицание Багратиона, обращенное к французским гренадерам, непреклонно шедшим в штыковую, не кланяясь картечи: «Браво!» «Когда его ранили, он, несмотря на свои страдания, хотел дождаться последствий скомандованной им атаки второй кирасирской дивизии и собственными глазами удостовериться в ее успехе; после этого, почувствовав душевное облегчение, он оставил поле битвы», — благоговейно вспоминал Н.Б.Голицын. Он удалился с поля боя, зная, что его сменит храбрец Дохтуров – ещё один генерал суворовской школы. Но Багратион верил, что ещё повоюет, хромой или обгорелый, но дойдёт до Парижа!
Место первого захоронения Багратиона в церкви Димитрия Солунского в селе Симе, что в 18 километрах от Юрьева-Польского.
…Он умирал в усадьбе друга, князя Голицына, что в селе Симы под Владимиром. Гангрена оказалась смертельной, а последний кризис начался, когда один из посетителей проговорился о сдаче Москвы. Генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион скончался 12 сентября 1812 года.
В вечность, в Историю, в пантеон героев, к отцу Суворову удалился смертельно раненый Багратион с Бородинского поля. Каждый год в Бородинскую годовщину тысячи людей объединяла молитва за упокой души генерала, которого, по настоянию Дениса Давыдова, при Николае Первом перезахоронили на поле русской ратной славы.
Современный вид могилы Багратиона в Бородине.
В начале тридцатых годов могилу разорили, потом восстановили – это долгая история, запутанная и позорная. Почтим память героя, о котором писал Жуковский:
И ты… и ты, Багратион?
Вотще друзей молитвы,
Вотще их плач… во гробе он,
Добыча лютой битвы.
Еще дружин надежда в нем;
Всё мнит: с одра восстанет;
И робко шепчет враг с врагом:
«Увы нам! скоро грянет».
А он… навеки взор смежил,
Решитель бранных споров,
Он в область храбрых воспарил,
К тебе, Отец-Суворов.
http://www.pravmir.ru/bagration-tverd-vo-brani/
